[ezup]

«Возвращение в Севастополь эскадры Черноморского флота после Синопского боя». Красовский Н. П. (1840–1906), 1863 г. Центральный военно-морской музей, Санкт-Петербург

«Победа при Синопе не доставляет славы русским. В то же время турки сражались с почти неслыханной храбростью, ни один корабль не спустил флага на протяжении всего боя. Потерей значительной части своих морских сил, временным завоеванием русскими Черного моря и угнетающим моральным влиянием такого рода события на турецкий народ, армию и флот Турция обязана всецело «добрым услугам» западной дипломатии, которая помешала выходу турецкого флота для защиты или сопровождения домой синопской эскадры. Равным образом русские обязаны тайной информации тем, что они оказались в состоянии нанести удар с такой уверенностью и безопасностью.»
К. Маркс и Ф. Энгельс. Сочинения, изд. 2. Т. 9. С. 572. Ф. Энгельс. «Ход Турецкой войны». Напечатано в газете «New-York Daily Tribune» № 3971, 9 января 1854 г. в качестве передовой статьи.

Неизвестные войны. Бой закончился уничтожением турецкой эскадры, но… давайте теперь посмотрим, в каком положении после него находилась эскадра Черноморского флота. Охарактеризовать его можно одним словом – в плачевном! На линкоре «Императрица Мария» было 60 пробоин в корпусе, включая и подводную часть. Были разбиты бушприт, все мачты и стеньги. «Три святителя» – 48 пробоин, разбит бушприт, а также все мачты, реи и стеньги получили повреждения. На «Великом князе Константине» 30 пробоин, бушприт и все мачты, реи и стеньги повреждены. «Ростислав» имел 25 пробоин и разбитый такелаж. «Чесма» – 20 пробоин, разбитый бушприт, а грот-мачта, грот-рея и грот-марс-рея получили повреждения. «Париж» каким-то чудом пострадал меньше всего, получив только 16 пробоин. Сам Нахимов писал Корнилову об этом так:

«... Донося о сём блистательном деле, имею честь доложить, что корабли, хотя и потерпели значительные в корпусах своих и особенно в рангоуте повреждения, но по возможности исправлены, и те, которые нуждаются в помощи, будут буксироваться фрегатами и пароходами…»

Но положение «Императрицы Марии» оказалось столь тяжёлым, что 19 ноября адмирал Корнилов настоял, чтобы Нахимов перенёс свой флаг на менее повреждённый «Великий князь Константин», опасаясь, что «Мария» не выдержит буксировки в штормовом море и затонет. То есть совсем неплохо стреляли турецкие моряки, о чём, кстати, написал в своей передовице и Энгельс. Кстати, а вот как он в этой же статье описал само Синопское сражение:

«Русские, не желая стоять под парусами у берегов, куда их могло прибить ветром, бросили якоря. Затем последовала четырехчасовая артиллерийская дуэль между обеими стоявшими на якорях эскадрами, протекавшая без всякого маневрирования на море и напоминавшая скорее артиллерийскую перестрелку на суше. Возможность обойтись без применения морской тактики, без каких-либо маневров была очень на руку русским, чей черноморский флот, судовые команды которого состоят почти исключительно из «пресноводных моряков» [«land lubbers»], особенно из польских евреев, имел бы мало шансов на успех в сражении в открытом море с турецкими судами, располагающими хорошими командами. И тем не менее, русским все же понадобилось четыре часа, чтобы заставить замолчать слабые корабли своего противника.

Кроме того, они имели еще и то преимущество, что каждый их летевший мимо цели снаряд должен был причинить вред либо береговым батареям, либо городу, а о количестве сделанных ими промахов по сравнению с попаданиями говорит тот факт, что город был почти полностью разрушен задолго до того, как неприятельский флот принужден был замолчать. Согласно русскому сообщению, разрушены были только турецкие кварталы, в то время как греческая часть города как бы чудом спаслась от разрушения. Но этому противоречит более достоверный источник, свидетельствующий, что весь город превращен в развалины.»
К. Маркс и Ф. Энгельс. Сочинения, изд. 2. Т. 9. С. 572.

Битва при Синопе, статья с описанием событий 30 ноября 1853 г. Иллюстрация для The Illustrated London News, 7 января 1854 г., выпуск 662, стр. 3

Но оставим на совести основоположника марксизма его измышления насчёт польских евреев, которые сейчас, в данном материале, невозможно ни подтвердить, ни опровергнуть. Важно другое – четыре часа канонады при двойном превосходстве в силах это не выдумка.

К итогам сражения нужно будет отнести и ещё один удивительный факт: несмотря на все похвалы бомбическим пушкам, их применение того эффекта, о котором принято говорить, не дало совершенно. То есть сожжение турецкого флота при Синопе с их помощью – это ещё один миф, вроде поголовного вооружения союзных армий нарезными штуцерами или чистки русских ружей кирпичом. Чтобы посмотреть, так ли это, достаточно сравнить количество выстрелов, сделанных с каждого русского корабля, с количеством использованных при этом бомб: «Императрица Мария» – 2180/5, «Париж» – 3944/70, «Великий князь Константин» – 2602/30, «Три святителя» – 1923/28, «Ростислав» – 4962/16, «Чесма» – 1539/18. То есть бомб использовано было не просто мало, а очень мало. А раз так, то и говорить о том, что Нахимов при помощи снарядов бомбических орудий сжёг турецкую эскадру, бессмысленно. Фрегаты так и вообще стреляли только ядрами: «Кулевчи» – 260 выстрелов, а «Кагул» – 483. Ну а всего русская эскадра сделала 16 865 выстрелов, выпустила 18 055, израсходовав 2163 пуда 25 фунтов пороха. Конечно, возможно, что какая-то бомба куда-то там всё-таки попала и какой-то корабль взорвала. Но… ведь были же и промахи. Так что именно поэтому большинство турецких кораблей сначала выбросились на берег, а гореть начинали уже потом. И вполне может быть, что сами же турки их и сожгли, чтобы они не достались трофеями русским!

Внутри корвета «Неджи Фешам». После битвы при Синопе, 30 ноября 1853 г. Иллюстрация для The Illustrated London News, 4 февраля 1854 г., стр. 92

К тому же под вопросом и меткость огня русской эскадры, во всяком случае – меткость её отдельных выстрелов. Недаром же Корнилов наблюдал всплески от ядер, перелетавших через Синоп. И это как же и куда надо было целиться, чтобы... так кидаться ядрами? Либо бомбами, ведь мы же не можем сказать, падение каких именно снарядов мог он видеть. Или с 200 метров не попасть в пароход «Таиф», а ведь это фактически дальность прямого выстрела любого корабельного орудия тех лет!

То есть корабли русской эскадры при Синопе вели огонь главным образом традиционными ядрами и картечью, но никак не бомбами. Об этом, в частности, писал ещё А. Кратков в статье «Морская старина», напечатанной в «Морском сборнике» № 6 за 1905 г. Так, он сообщал, что 120-пушечный линейный корабль, имеющий на борту бомбическую артиллерию, должен был иметь в запасе 520 бомб для 28 68-фунтовых орудий, 520 гранат для 72 36-фунтовых орудий и 120 гранат для 24 24-фунтовых пушек. То есть всего 1160 бомб и гранат. Причём 140 бомб, 72 36-фунтовых и 24 24-фунтовых гранаты непосредственно перед боем следовало иметь снаряжёнными порохом и запальными трубками. Однако на деле стрельба из 68-фунтовых орудий довольно часто велась пустотелыми ядрами, то есть неснаряжёнными бомбами (!), из-за чего их разрывное и зажигательное действие попросту не использовалось, а ударная сила пустотелых ядер была ничтожной. Кратков, однако, так и не смог объяснить, почему на эскадре Нахимова в этом бою действовали таким странным образом.

Схема боя из британской прессы

Причина, однако, лежит на поверхности и заключалась она… в недоверии к новому оружию. Дело в том, что бомбы к бомбическим орудиям были несовершенны и едва ли не более опасны для тех, кто ими пользовался, нежели для неприятеля. Причина – очень несовершенный запал! Ещё Петр I в своём наставлении бомбардирам писал:

«Сначала бомбу в мортире запалить, а потом позади запалить!»

С бомбическим орудием такое проделать было в принципе невозможно. И бомба поджигалась (или не поджигалась!) непосредственно в стволе. Но она могла в нём и взорваться, и такое случалось. Хранить бомбы заряженными было опасно, применять, получается, тоже опасно. К тому же их применение не гарантировало, что они будут взрываться при попадании в цель. Вот и действовали наши артиллеристы по старинке, предпочитая стрелять ядрами, которые уж, конечно, не подведут.

Рисунок Синопской бухты Джорджа Трайона (1832–1893)., сделанный на борту британского линкора «Виджеленс». Автор печатной версии неизвестен. Из книги «Жизнь вице-адмирала сэра Джорджа»

Сам Нахимов составил подробный рапорт о Синопском сражении и описал действия каждого корабля русской эскадры в бою. На основании этого рапорта Кратковым было дано процентное отношение по снарядам разных типов, которые были выпущены шестью самыми сильными её кораблями: линкор «Императрица Мария» – 92 % ядра, 5 % картечь, 3 % бомбы и зажигательные снаряды; «Великий князь Константин» – 90 %, 9 %, 1 %; «Чесма» – 96 %, 2 %, 2 %; «Париж» – 73 %, 23 %, 4 %; «Три святителя» – 70 %, 19 %, 11 %; «Ростислав» – 80 %, 18 %, 2 %. В конце статьи он, правда, написал, что какие-то корабли могли быть взорваны бомбами, но вот говорить об их массовом применении и исключительной роли в этом сражении никак нельзя.

Но вернёмся к нашим кораблям. Они были настолько избиты, что вплоть до 20 ноября оставались в Синопе и чинились. Нельзя было даже начать их буксировку пароходами. Когда же она всё-таки началась, то шла так медленно, что Корнилов, потеряв терпение, отбыл на пароходе «Громоносец» в Севастополь, лишь бы только первым сообщить об этой славной победе. Весть о победе Нахимова тут же облетела весь город, и люди начали сходиться к гавани, встречать победителей. Меньшиков вроде бы и обрадовался, но задумался обо всех прочих последствиях этой победы и уже 21-го отправил канцлеру Нессельроде письмо, в котором прямо обвинил Нахимова в том, что он нарушил его приказ и самовольно разрушил Синоп. Хотя… сам же 17-го ноября дал разрешение на его атаку! Более того, когда 22-го корабли Нахимова прибыли в Севастополь, он поставил их на… трёхдневный карантин. А пока эскадра обреталась на карантине, отправил к Николаю I своего адъютанта с подробным рапортом о… выполнении повеления государя-императора об уничтожении турецкой эскадры, снаряжённой для овладения Сухума и помощи горцам! Умелый и ловкий был царедворец, что и говорить...

Корабль «Императрица Мария» под флагом П. С. Нахимова после победы в Синопском сражении. «Альбом Русский военный флот», 1904 год

В свою очередь, адмирала Корнилова восторг по поводу победы просто переполнял. Вот, например, что он написал своей жене в письме от 22 ноября:

«Имею времени только тебе сказать, что 18 ноября произошло сражение в Синопе. Нахимов со своею эскадрою уничтожил турецкую и взял пашу в плен. Синоп город теперь развалина, ибо дело происходило под его стенами, и турки с судами бросались на берег и зажгли их. Битва славная, выше Чесмы и Наварина, и обошлась не особенно дорого: 37 убитых и 230 раненых. Офицеры все живы и здоровы, ранены только один мичман и два штурманских офицера и штурман убит. Я с отрядом пришёл в начале и потому был свидетелем великого подвига Черноморского флота. Ура, Нахимов! М. П. Лазарев радуется своему ученику! Я возвратился сегодня ночью, и один корабль на буксире у парохода показался...»

Чертёж боевых повреждений линейного корабля «Императрица Мария» из фондов ЦВММ

Что касается наград, то всем участникам боя император повелел выдать по годовому окладу жалования. Офицеры награждены производством в очередное звание и орденами. Матросам дали по 10 Георгиевских крестов на роту, то есть всего 230 знаков отличия, но на какие-то корабли пришлось их больше, на какие-то меньше. Ничего не получил лишь командир линкора «Чесма», хотя и был представлен Нахимовым к очередному званию, что подтверждает лишь то, что император посчитал, что тот особо-то в бою и не участвовал. И это при том, что нахимовский рапорт изобиловал такими словами, как «прекрасно», «превосходно», «хорошо», причём отмечались в нём все без изъятия.

Но самым, пожалуй, интересным документом в данном случае будет отрывок из письма Николая I Меньшикову, полученного им 7 декабря. В нём император писал:

«Ежели точно англичане и французы войдут в Чёрное море, с ними драться не будем, а пусть они отведают наших батарей в Севастополе, где ты и примешь с салютом, которого они, может, и не ожидают. Высадки не опасаюсь, а ежели бы позднее и была, то, кажется, и теперь отбить их можно; в апреле же будем иметь всю 16-ю дивизию с её артиллерией, бригаду гусар и конную батарею. Более, чем нужно, чтобы заставить их дорого поплатиться. Напиши мне, каково нашим раненым, и пришли список увечных и раздай безруким и безногим по 100 рублей каждому, а ежели и тяжкие больные есть, то и больше, по твоему усмотрению. Вели Айвазовскому писать картины бывшим делам. Скоро ли исправиться пароход «Корнилов» и будет ли хорош?
Всем мой душевный поклон. Обнимаю. Бог с тобой.
Твой искренно доброжелательный.»

Чертёж боевых повреждений линейного корабля «Великий князь Константин» из фондов ЦВММ

По тексту письма видно, что император Николай I иллюзий относительно политических последствий Синопского сражения не имел никаких и вполне реалистически представлял себе, чем в итоге оно может обернуться для России. Но вот качественные оценки событий и перспектив с его стороны были неверными. Он явно переоценивал морские силы союзников, имевшиеся на тот момент и, соответственно, недооценил свой флот, отдав без боя господство на море англичанам и французам. А вот сухопутные силы в Крыму, равно как и укрепления Севастополя, он фактически переоценивал, зато возможность высадки крупного десанта союзников явно недооценил. А ведь именно на основе его мнения и будут приниматься те решения, которые в ближайшем будущем станут причиной уже известных нам трагических событий!

Продолжение следует…

Автор:

Вячеслав Шпаковский